Цементная блондинка (Право на выстрел) - Страница 37

И снова ухмыльнулась. «Интересно, — подумал Босх, — все дело в том, что она так хороша или Белк настолько плох?»

* * *

В получасовых дебатах, во время которых Белк требовал не демонстрировать видеозапись, он проиграл вчистую. Толстяк пытался доказать, что, поскольку в предварительных письменных показаниях об этой записи не упоминалось, она является новой уликой в деле и не может быть представлена истцом суду, поскольку теперь уже слишком поздно. Судья Кейс отверг эти доводы, напомнив о том, о чем и так все знали: именно он, Белк, заставил свидетеля сказать о видеопленке.

После того, как присяжных ввели в зал, Чэндлер задала Вишореку несколько вопросов о видеозаписи и о том, где она находилась на протяжении последних четырех лет. Судья Кейс отверг очередное возражение со стороны Белка, и Чэндлер установила телевизор с вмонтированным в него видеомагнитофоном прямо у загородки, за которой сидели присяжные. Вишорек взял у своего друга, также находившегося в зале, видеокассету, передал ее Чэндлер, и та вставила пленку в видеомагнитофон. Чтобы видеть экран, Босху с Белком пришлось встать из-за своего стола и пересесть на места для публики.

Вставая, Босх увидел на одном из задних рядов Бреммера из «Таймс». Тот легко кивнул ему, и Босх подумал, пришел ли он сюда, чтобы освещать ход судебного процесса или из-за того, что его вызвали повесткой.

Запись была длинной и скучной, но не цельной. Съемка холостяцкой вечеринки то и дело прекращалась и начиналась вновь, но цифры в нижнем углу кадра, обозначавшие ее дату и время, присутствовали постоянно. Если запись была подлинной, из этого следовало, что у Черча действительно было алиби на тот момент, когда свершилось последнее приписываемое ему убийство.

Босх смотрел на экран, и у него кружилась голова. Там был Черч — без всякого парика, лысый, как младенец, пьющий пиво и смеющийся с друзьями. Человек, которого убил Босх, произносил тосты за скорую женитьбу своего друга и выглядел типичным добропорядочным американцем, каковым, как знал Босх, он не являлся.

Запись длилась девятнадцать минут. Ее кульминационным моментом являлся визит стриптизерки, вызванной на заказ. Она спела жениху песенку, бросая ему на голову предметы своего туалета, которые последовательно снимала с себя. Черч, похоже, разволновался, он смотрел даже не столько на девицу, сколько на виновника торжества.

Босх оторвал глаза от экрана, чтобы взглянуть на присяжных, и понял, что просмотр этой пленки буквально разрушает его защиту. Он вновь отвел глаза.

После того, как пленка окончилась, Чэндлер задала Вишореку еще несколько вопросов. Эти вопросы по идее должен был задавать Белк, но она выбивала оружие из его рук.

— Каким образом на видеопленке устанавливаются дата и время?

— Они устанавливаются, когда вы покупаете видеокамеру. В дальнейшем дата и время постоянно сохраняются с помощью специальной батарейки. После того, как я ее купил, я больше ни разу не возился с этим.

— Однако если бы вы захотели, то в любой момент могли бы установить любую дату и любое время, не так ли?

— Думаю, да.

— Таким образом, если бы вы решили создать для своего друга алиби, вы могли бы выставить фальшивую дату, установив, скажем, предыдущий год, и затем произвести видеозапись?

— Конечно.

— Могли бы вы выставить определенную дату на уже отснятой записи?

— Нет, установить дату на уже снятой пленке невозможно. Никак не получится.

— Каким же образом в таком случае вы могли бы это проделать? Как бы вы могли создать фальшивое алиби для Нормана Черча?

Белк поднялся с места и заявил протест на том основании, что ответ Вишорека будет носить характер предположения, но судья Кейс отклонил его, сказав, что свидетель, бесспорно, имеет опыт обращения с собственной видеокамерой.

— Сейчас сделать это было бы невозможно, поскольку Нормана нет в живых, — ответил Вишорек.

— Значит, из ваших слов следует, что если бы вы решили сделать фальшивую видеосъемку, вам пришлось бы договориться об этом с мистером Черчем до того, как он был застрелен детективом Босхом, правильно?

— Да. Мы тогда должны были бы знать, что в свое время она ему понадобится, он должен был бы сказать мне, какую дату и время надо установить на видеокамере и так далее. Это все притянуто за уши, тем более что вы можете поднять газеты того времени и найти объявление о женитьбе моего друга, которая была назначена на тридцатое сентября. Это докажет вам, что прощальная холостяцкая вечеринка должна была состояться именно двадцать восьмого сентября или около того. Все это правда.

Судья Кейс принял протест Белка по поводу того, что в последней фразе свидетеля не содержалось ответа на вопрос, и велел присяжным не принимать ее к сведению. Босх же подумал, что им вообще не следовало бы ее слышать. Все и так понимали, что видеопленка — подлинная. И Босх в том числе. Он весь вспотел, и его мутило. Что-то пошло наперекосяк, но что точно, он сказать не мог. Ему хотелось встать и уйти, но он понимал, что такой поступок равнялся бы признанию своей вины — признанию настолько громогласному, что от него, как от землетрясения, вздрогнули бы стены суда.

— И последний вопрос, — сказала Чэндлер. Она чувствовала близкую победу, и от этого ее лицо раскраснелось. — Известно ли вам, чтобы Норман Черч когда-нибудь носил парик?

— Никогда. Я знал его много лет, но никогда не видел и не слышал ничего подобного.

Судья Кейс снова передал свидетеля в распоряжение Белка, который медленно побрел к стойке — уже без своего желтого блокнота. Он был настолько явно ошеломлен оборотом, который приняли события, что даже забыл произнести свою обычную фразу: «Всего несколько вопросов». Ему едва удавалось держать себя в руках.