Цементная блондинка (Право на выстрел) - Страница 39

— Ну ладно, это все, что я хотел узнать, — проговорил он в трубку. — Постарайся там разнюхать все как следует и держи меня в курсе.

Сказав это, он вновь стал слушать. Босх в это время разглядывал копа из отдела нравов. Он был примерно такого же роста, как и Гарри, с очень смуглой кожей и карими глазами. Его прямые каштановые волосы были коротко подстрижены, на лице — никакой растительности. Как и у большинства его коллег из полиции нравов, внешность Моры была ничем не примечательной. Джинсы и черная рубашка с расстегнутым воротником. Босх знал, что если он заглянет сейчас под стол, то обнаружит на Море ковбойские сапоги. На груди Моры висел золотой медальон, на котором был выгравирован голубь с распростертыми крыльями — знак Святого Духа.

— Не узнал, где сделали фильм?

Молчание. Мора закончил с журналом, сделал на обложке какую-то пометку и принялся за другой.

Босх заметил, что на боковой стороне папки, стоявшей на столе Моры, приклеен календарь Гильдии актеров взрослого кино. На нем обнаженная порнозвезда Дельта Буш склонилась над рядами чисел и дней недели. Она приобрела известность в последние годы в связи с тем, что слухи связали ее узами романтической связи с другой кинозвездой — противоположного пола и снимающейся в нормальном кино. Прямо под календарем Босх обнаружил религиозную статуэтку, в которой узнал Пражского Младенца.

Он узнал его потому, что, когда был еще мальчиком и его переводили из детского дома в интернат, одна из воспитательниц подарила ему такую же. Давая Гарри статуэтку и прощаясь с ним, женщина объяснила, что этот младенец был известен как Маленький Король — святой, который особенно внимательно прислушивается к молитвам детей. «Интересно, — подумал Босх, — знает ли эту историю Мора, или статуэтка стоит здесь только ради хохмы?»

— Все, о чем я тебя прошу, это попробовать, — сказал Мора в трубку. — Достань для меня эту пленку, тогда снова будешь получать деньги как агент. Да, да... После этого.

И он повесил трубку.

— Как делишки, Гарри?

— Судя по всему, здесь побывал Эдгар?

— Только что ушел. Ты с ним говорил?

— Нет.

Мора заметил, что Босх смотрит на открытый разворот лежащего перед ним журнала. Там были изображены две женщины, стоящие на коленях перед мужчиной. Вложив в журнал желтую закладку, он закрыл его.

— Господи, и мне приходится разглядывать все это говно! Нам сообщили, что этот издатель использует несовершеннолетних девчонок. Кстати, знаешь, как я это проверяю?

Босх отрицательно покачал головой.

— Не по лицу и даже не по сиськам. По коленкам, Гарри.

— По коленкам?

— Да, по коленкам. Они у маленьких девочек отличаются — нежнее, что ли, чем у взрослых баб. По коленкам я обычно могу определить, исполнилось ей восемнадцать или нет. Затем, конечно, приходится перепроверять по свидетельствам о рождении, лицензиям и так далее. Звучит бредово, но каждый раз срабатывает.

— Ну что ж, молодец. А что ты сообщил Эдгару? Зазвонил телефон. Сняв трубку. Мора представился и в течение нескольких секунд молча слушал.

— Я сейчас не могу говорить. Я тебе перезвоню. Где ты находишься?

Записав что-то на листке бумаги, он повесил трубку.

— Извини. Я сообщил Эдгару, кем была убитая. Магна Громко Кончаю. Я нашел ее отпечатки пальцев, фотографии — все. Если хочешь взглянуть, есть даже фотографии, где она в действии.

Он подвинулся на стуле в сторону шкафа, но Босх сказал, что обойдется и без фотографий.

— Как знаешь. В любом случае я передал все это Эдгару. Он отправился с отпечатками пальцев к коронеру, наверное, чтобы убедиться, что это она. Эту цыпочку на самом деле звали Ребекка Камински. Бекки Камински. Если бы она осталась жива, сейчас ей было бы двадцать три. До того, как приехала в город греха за славой и удачей, жила в Чикаго. Какая потеря, а? Благослови ее Бог, она была лакомым кусочком.

Разговаривая с Морой, Босх испытывал неловкость, но это не было для него в новинку. В те времена, когда они вместе работали в следственной бригаде, Босху всегда казалось, что для этого копа из полиции нравов убийство значит не так уж много. Оно не становилось для него зубной болью. Мора просто работал, помогая там, где возникала потребность в его помощи. В своей области он был, бесспорно, хорош, но его, кажется, не волновало, удастся ли остановить Кукольника или нет.

У Моры была причудливая привычка смешивать уличный язык и молитвы. Поначалу Босху казалось, что он просто разыгрывает из себя новообращенного, как это было модно в управлении несколькими годами раньше, но он никогда не знал этого наверняка. Однажды Босх видел, как, оказавшись на месте очередного преступления Кукольника, Мора осенял себя крестным знамением и беззвучно молился. Из-за этого чувства неловкости, которое испытывал Босх при общении с Морой, они редко пересекались после убийства Черча и развала следственной бригады. Мора тогда вернулся в полицию нравов, а Босха «отгрузили» в Голливуд. Им только изредка приходилось сталкиваться в зале суда, в «Семерке» или «Красном ветре». Но даже в барах они обычно оказывались в разных компаниях и сидели за разными столами, поочередно подходя к стойке за пивом.

— Гарри, пару лет назад она была еще жива. Фильм, на который ты наткнулся — «Сказки из склепа», — сняли как раз два года назад. А это значит, что Черч совершенно точно не убивал ее... Скорее всего, это сделал тот, кто написал записку. Уж не знаю, хорошие это для тебя новости или плохие.

Итак, в случае с убийством Камински алиби Черча было непоколебимым, как скала: к тому времени он уже был мертв. К этому прибавлялось алиби в связи с одиннадцатым убийством в виде записи, представленной Вишореком. Тревога, владевшая Босхом, теперь граничила с паникой. На протяжении четырех лет его ни разу не посетило сомнение относительно правильности того, что он сделал, но теперь...